…It is not for nothing he came in such a disguise.
This dear little naked mendicant pretends to be utterly
helpless, so that he may beg for mother’s wealth of love…
Можливо не з першого прочитання,
але згодом
деякі рядки чеканиш, як стерва,
як собака, що зірвалася з ланцюга,
деякі шепочеш,
немов просиш пробачення у берези
за сік, обіймаєш інтонацією.
Інші майже цілком ковтаєш,
пручаючись сама собі;
закидаєш назад голову.
Без шкарпеток мені дозволяли гладити босими ногами Пушка, великого лінивого котище, який був таким неймовірним на дотик, що і не передати – найніжніше зі всього на світі, найм’якше, найбентежніше і най-най-най…
My life,
Caught in the stubble of the world
Like a tender veil –
This stays me.
No strange move can I make
Without noise of tearing
I dare not.
The night is black and the forest has no end;
a million people thread it in a million ways.
We have trysts to keep in the darkness,
but where or with whom-
of that we are unaware.
Но недавно мой товарищ, друг хороший,
Он беду мою искусством поборол, -
Он скопировал тебя с груди у Леши
И на грудь мою твой профиль наколол.
и всё гляжу через залив
в твои глаза цвета тёмного дуба, всё гляжу в морскую даль: вот она,
наложница берега, пафосная любовница
Твой стол завaлен всем подряд.
Долой тетради и блокноты.
B окошке звезды догорят,
A кот не справится c зевотой…
Stop all the clocks, cut off the telephone.
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.
Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling in the sky the message He is Dead,
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.
В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придешь усталая, худая…
Вот, стою перед дверью твоею,
Не дано мне иного пути,
Хоть и знаю, что не посмею
Никогда в эту дверь войти.
теплі
округлі
форми
мила
ти
шоколад
я люблю
екстрачорний