«Стих 14 (перевод)»

Каждый день ты играешь светом целой вселенной.
Робкая гостья в обличье то воды, то цветка.
Ты больше, нежели просто шёлковая головка,
которую, словно гроздь, ласкает моя рука.

С тех пор как я полюбил, ты ни с кем не сравнима.
Кто пишет на звёздах дымом имя твоё досветла?
Позволь среди жёлтых гирлянд распростать твоё тело.
Дай вспомнить — какой ты была, когда ещё не была.

Вдруг ветер завыл — тряхнул мои закрытые ставни.
Небо как невод, где стынет рыбная мелюзга.
Здесь сходятся бунтовать ветры целого мира.
Дождь раздет донага.

Птицы летят врассыпную — мечутся.
Ветер. Ветер.
Я силой могу помериться только с людьми. По лесам
буря перемолола листву, а в гаванях — лодки,
которые с вечера были привязаны к небесам.

А ты остаёшься здесь. Господи, — не убежала!
Ты до последнего крика разделишь печаль со мной.
Съёжься, прильни ко мне, сделай вид, что боишься.
Разве не страх подёрнул твои глаза пеленой?

Маленькая, вот снова ты жимолость мне приносишь,
даже груди твои впитали её аромат.
Покуда печальный ветер топчет бабочек в поле,
кусать твой черешневый рот — слаще любых услад.

Вся исстрадалась, пока свыклась со мной, с моею
душой-отшельницей, с именем, которое не в ладу
с целым миром. Мы видим, целуя глаза друг другу,
в небе над головою одну и ту же звезду,

видим, как раскружился вечера мглистый веер.
Дождинками слов я ласкаю позолотевший покров
твоей перламутровой кожи, — люблю тебя целую вечность,
и чудится мне, что ты — владычица всех миров.

Веселый цвет копиуэ, горсти тёмных орехов
и туесок поцелуев я с гор тебе принесу.
Хочу сотворить с тобою то, что весна сотворяет
с дикой вишней в лесу.

© Пабло Неруда, “Двадцать поэм любви и одна песня отчаянья”
© Перевод с испанского П. Грушко, 1977

Every day you play with the light of the universe.
Subtle visitor, you arrive in the flower and the water.
You are more than this white head that I hold tightly
as a cluster of fruit, every day, between my hands.

You are like nobody since I love you.
Let me spread you out among yellow garlands.
Who writes your name in letters of smoke among the stars of the south?
Oh let me remember you as you were before you existed.

Suddenly the wind howls and bangs at my shut window.
The sky is a net crammed with shadowy fish.
Here all the winds let go sooner or later, all of them.
The rain takes off her clothes.

The birds go by, fleeing.
The wind. The wind.
I can contend only against the power of men.
The storm whirls dark leaves
and turns loose all the boats that were moored last night to the sky.

You are here. Oh, you do not run away.
You will answer me to the last cry.
Cling to me as though you were frightened.
Even so, at one time a strange shadow ran through your eyes.

Now, now too, little one, you bring me honeysuckle,
and even your breasts smell of it.
While the sad wind goes slaughtering butterflies
I love you, and my happiness bites the plum of your mouth.

How you must have suffered getting accustomed to me,
my savage, solitary soul, my name that sends them all running.
So many times we have seen the morning star burn, kissing our eyes,
and over our heads the gray light unwind in turning fans.

My words rained over you, stroking you.
A long time I have loved the sunned mother-of-pearl of your body.
I go so far as to think that you own the universe.
I will bring you happy flowers from the mountains, bluebells,
dark hazels, and rustic baskets of kisses.

I want
to do with you what spring does with the cherry trees.

© Pablo Neruda, from 20 Love Poems and a Song of Despair
© Translated by W. S. Merwin