«Тоска по родине!/Der Drang nach Haus!»

Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно –
Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно –

В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.

Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне всe — равны, мне всe — равно,
И, может быть, всего равнее –

Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.

Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…

© Марина Цветаева

Der Drang nach Haus! Ein dutzendmal
Absurdgeführtes Narrentreiben!
Mir ist es längstens so egal,
Wo ich volkommen einsam bleibe,

Auf welchen Pflastersteinen heim
Ich torkle mit dem Einkaufsbeutel,
Ins Haus, das nichts vom Eigner weiβ:
Spital, Kaserne armer Leute.

Mir ist es gleich, in welchem Ring
Mein Fell sich sträubt: umgarnter
Leu, aus welcher Menschen-Mitte
Gerdrängt ich werde, ohne Erbarmen

Ins eigene Innre: Gefühlseremit.
Kamtschatka-Bär ohne Scholle:
Wo nicht einleben (ich müh mich nicht!),
Wo demütigen, es spielt keine Rolle/

Auch wird mich nicht der Mutterton
Der Heimat narren, – süße Zitze.
Mir ist es gleich, in welchem Idiom
Der Unverstand der Straβe witzelt!

(Der Leser, der Schlucker des Bergs
Von Zeitungen, Melker des Klatschwunders…)
Des zwanzigsten Jahrhuderts – ist er,
Und ich – vor jedem Jahrhudert!

Versteinert wie ein Stamm im Grund,
Der übrigblieb von Seinesgleichen:
Sie alle, mir – gleich, alles gleich, und
Mag sein am allergleichsten,

Was mir ehmals am nächsten stand.
Die Male, die zeichnenden Flecken,
Die Daten, gelöscht mir von Hand:
Die Seele, geboren – an Irgendhecken.

Derart hat mich mein Land verheert,
Daβ selbst der scharfäugigste Spitzel
Die ganze Seele, die Länge, die Quer,
Kein einzig Muttermal mehr findet.

Jedes Haus, mir fremd, jeder Dom: traub.
Und alles gleich, alles dieselbe Leere.
Aber wenn auf dem Weg – ein Strauch
Entflammt, vor allem – Vogelbeere…

© Marina Zwetajewa